Историко-статистические описания уездов и губерний России, многочисленные публикации этнографических заметок в губернских ведомостях 1870-1890-х годов дают нам возможность познакомиться с различными сторонами быта наших предков. В частности, с тем, например, как они питались. А это, в свою очередь, помогает понять и некоторые особенности сегодняшней народной жизни.

Те из горожан, что имеют родственников в деревне, возможно, замечали, как много, сытно и, в общем-то, невкусно готовят крестьяне. И это – не от бесталанности деревенских стряпух, а от искреннего неприятия ими иных резонов, нежели обеспечение тяжелого крестьянского труда простой и несложной в изготовлении пищей. Складывался такой подход, наверное, в незапамятные времена. И обосновывался суровой реальностью. Во-первых, крестьянин всегда был ограничен в выборе продуктов и способах кулинарной обработки их. Во-вторых, главной целью хозяйки было – накормить семью, работников простой по набору продуктов, простой в обработке и очень сытной пищей.

Что обеспечивало сытность – «нажористость», как это называли порой? Конечно, картофель. Картофель вареный, картофель жареный, картофельная похлебка – с «забелой» (добавлением молока) в скоромный день, с постным маслом – в день постный... Другой главный овощ, столп крестьянской кухни – капуста. Щи из серой капусты – с такой же приправой, как и похлебка. И все это – под черный хлеб. Таково было ежедневное будничное «меню» обеда и ужина для крестьянина центра России.


Завтрак же и полдник составляли ржаная ватрушка с творогом, либо ржаной пирог с картофелем или репой. А чаще – если хозяйке было не до изысков – просто ломоть черного хлеба с вареной картошкой. И, конечно же, чай. Чай – как молитва, дважды в день крестьянин пил чай – «душу отводил». Лишь в дни скоромные некоторые из крестьян чаю изменяли – варили жженый цикорий, сдабривали его молоком. Либо молоко добавляли в тот же чай – «для колера».

В посты рацион менялся. В пищу шли белая квашеная капуста, сдобренная луком и квасом, редька с маслом, «мура» или «тюря» – смесь из хлебных сухарей, искрошенной картошки, лука и кваса, с добавлением хрена, растительного масла и соли.

С удовольствием ели нечто похожее на нынешние незамысловатые винегреты – рубленую вареную свеклу с квасом и огурцами. Шла эта нехитрая радость под «мыкотину» – черный хлеб, только испеченный из просеянной через сито муки и не столь кислый, как обычная «чернушка».

В воскресенья и «небольшие» праздники питались почти так же, как и в будни. Лишь иногда готовили «творожник». Для этого блюда творог, растертый со сметаной с прибавлением пары яиц и молока, в глиняной плошке выдерживали в русской печи.

Не обходилось дело без лакомств. И ими были не пряники, печенье, конфеты – весьма затратные для крестьянского кошелька, не сушеные «дули» – груши, которые тоже надо было где-то покупать, не варенье, требовавшее в качестве консерванта патоки или дорогущего сахара. Нет, лакомились – пареной репой! Любили ее дети, а в пост зимой – и взрослые, особенно уважали морс из этого корнеплода.

Не столь уж древней оказывается традиция народного «кашеедства». Каша, по сути, являлась пищевым концентратом. И употреблялась только в «страду», каковой признавался сенокос.

Мясо русские крестьяне – подневольные вегетарианцы – ели в большие праздники – на Рождество, Крещение, Пасху, Троицу, Рождество и Успение Богородицы, память апостолов Петра и Павла. Впрочем, как и белое «печево» – пироги и ситные из белой пшеничной муки.

Особый стол был и в иных «особых» случаях. «До отвалу» бывало и мяса, и «печева» из белой муки, и прочих яств, в том числе и закупленных в городе или в сельской лавке, – во время «помочей», на торжествах по случаю именин, крестин, в престольные праздники. Тогда же и вина, и чаю пили тоже вдоволь. Если учесть, что престолов в сельских храмах (да и не в сельских тоже) бывает, кроме главного, еще несколько, можно представить себе, сколько поводов было для обжорства и гулежа.

Праздники эти длились нередко от 2-3 (по весне) до 7-10 дней (осенью). Если это был престольный либо семейный праздник, в каждый дом съезжалось множество гостей – родные или просто хорошо знакомые с хозяевами люди, да не поодиночке, а семьями, с женами и детьми (и взрослыми, и малыми – кроме девиц!), в праздничных одеждах. Приезжали на лучших лошадях, в лучших экипажах.

Описывавшие эти праздники (а ими чаще всего были либо сельские священники, либо земские деятели, либо местные учителя) особо отмечают, насколько дорого такие пиры обходятся – «что истрачивается в эти праздники, хватило бы с остатком на уплату за целый год оброка и всех податей и повинностей – да и крестьянин не принужден бы был целый год питаться кое-чем...».

Это были как раз те праздники, с отголосками которых мы и сейчас иной раз встречаемся в быту – с чудовищным обилием еды и спиртного, с изрядными затратами на мероприятие. Среди прочего – и это досталось нам в наследство от предков.