Полковник Буданов оказался на второй чеченской войне в сентябре 99-го
года, почти с самого ее начала. Его полк был брошен в самые тяжелые
бои: при штурме Грозного, за село Комсомольское, в Аргунском ущелье. При
жесточайшей осаде селения Дуба-Юрт (устье Аргунского ущелья) Буданов
потерял многих своих офицеров, и, когда в феврале 2000 года полк был
передислоцирован «на отдых» — на окраину села Танги-Чу
Урус-Мартановского района, командира, тяжело переживавшего эти потери,
отправили домой, к семье в Забайкалье, в отпуск. Однако там он долго не
продержался — жена нашла его очень внутренне изменившимся, невыносимым и
даже опасным. В один «прекрасный» день, например, он чуть не выкинул с
балкона своего старшего сына, посчитав, что тот виноват в кровоточащей
ссадине на ручке его маленькой дочки, и только повиснувшая сзади на
полковнике жена предотвратила это детоубийство... Прервав отпуск,
Буданов вернулся в Чечню, сказав удивленным сослуживцам, что дома у него
«нелады».

26 марта 2000 года (день выборов Путина президентом) было и днем
рождения любимой дочери полковника, ей исполнялось два годика, и
командир пригласил офицеров это дело отметить. К вечеру все были изрядно
пьяны, потянуло на «подвиги». Сначала решили пострелять по Танги-Чу на
поражение из тяжелых орудий, но дежурный по полку офицер — командир
разведроты старший лейтенант Роман Багреев — отказался выполнить
преступный приказ. За что был сначала жестоко избит — Будановым,
который, повалив старшего лейтенанта, колотил его по лицу ногами в
сапогах, и будановским начальником штаба подполковником Иваном
Федоровым, а потом, по приказу Буданова, посажен со связанными руками и
ногами в яму, вырытую на территории полка для арестованных чеченцев,
сверху посыпан известкой, после чего Федоров еще и помочился на
Багреева, и укусил его за правую бровь...

К полуночи Буданов решил ехать в Танги-Чу. Потом, на следствии, он
станет рассказывать, что отправился туда, «ради проверки имевшейся у
него информации о возможном нахождении лиц, участвующих в незаконных
вооруженных формированиях», и весьма цинично приплетет историю о своем
верном друге майоре Размахнине, якобы убитом «снайпершей», фотография
которой хранилась у него в нагрудном кармане, и это была Эльза Кунгаева
из Танги-Чу. Вот ее-то он и поехал «брать», чтобы в дальнейшем «передать
правоохранительным органам»... Но фотографии той так никто и не увидел —
ни следователи, ни потом на суде. Нет ее в деле.

Так зачем же понесло пьяного Буданова ночью в село? «За бабой». Как это попросту называется. И
он взял БМП — боевую машину пехоты № 391. И ординарцев — солдат
Григорьева, Егорова и Ли-ен-шоу. Вчетвером они подъехали прямиком к дому
Кунгаевых; накануне днем информатор Буданова — человек, занимавшийся
похищением людей за выкуп (сейчас осужден за это), — показал его
полковнику как тот дом, где живет красивая девушка. Солдаты схватили
18-летнюю Эльзу, старшую дочь Кунгаевых, и завернули ее на глазах
четырех младших братьев и сестер в одеяло, взятое тут же. Она кричала,
но ее погрузили в десантный отсек БМП и — в полк. Там «одеяло» сгрузили —
длинные волосы Эльзы волочились по земле — и отнесли в КУНГ (кузов
унифицированный грузовой) Буданова — помещение, где жил полковник, — и
положили на пол. Буданов приказал охранять КУНГ до особого его
распоряжения... Из окошек соседних палаток на все смотрели и другие
солдаты. Вот что потом, на следствии, скажет один из них, Виктор
Кольцов: «Ночью 26.03.2000 заступил в караул. Когда сменился и зашел в
свою палатку, увидел истопника нач.штаба Макаршанова. Тот сказал, что
«командир опять привез бабу». Значит, не впервой?

...Но дальше произошла казнь. Вот ее описание сухим слогом военных
прокуроров, писавших текст обвинительного заключения: «Девушка начала
кричать, кусаться, вырываться... Буданов стал избивать Кунгаеву, нанося
ей множественные удары кулаками и ногами по лицу и различным частям
тела... Затащив ее в дальний угол КУНГа, повалил на топчан и начал
душить правой рукой за кадык. Она оказывала сопротивление и в результате
этой борьбы он порвал на ней верхнюю одежду. Эти умышленные действия
Буданова повлекли перелом правого большого рога подъязычной кости у
Кунгаевой... Она успокоилась минут через 10, он проверил пульс, пульса
не было... Буданов вызвал Григорьева, Егорова и Ли-ен-шоу. Те вошли и
увидели в дальнем углу голую женщину, которую они привезли, лицо ее было
синюшного цвета. На полу было постелено покрывало, в которое
заворачивали девушку, забирая ее из дома. На этом же покрывале кучей
лежала ее одежда. Буданов приказал вывезти тело в лесопосадку, в районе
танкового батальона, и тайно захоронить...»

Дело тут запутанное и отчасти иррациональное: офицеры, служащие в
Чечне, — от высших до низших — в общей массе поддержали Буданова, однако
с оговоркой следующего характера, которую и мне не раз приходилось
слышать в Чечне. «Что убил, понимаем... Чеченка, значит, боевичка. Но
зачем надо было «мараться» — насиловать?» Буданов отлично знал эти
настроения, и ему, конечно же, хотелось им соответствовать, к тому же и
общество в целом, естественно, противник насилия... Так, на протяжении
всего времени следствия Буданов, желая «сохранить лицо», будет
категорически отрицать то, что именно он обесчестил девушку перед тем,
как убить. Однако тут же возникала плохо преодолимая проблема: в
уголовном деле имелась самая первая, проведенная при вскрытии тайного
захоронения судмедэкспертиза, согласно которой девушка имела все
признаки насилия, над ней совершенного либо непосредственно перед
смертью, либо сразу после ее наступления, и поэтому еще неизвестно, что
«лучше» для офицерского имиджа: быть насильником или некрофилом...

Так и Буданову, и следствию потребовались показания, которые способны
свести в точку параллельные прямые... И тогда один из солдат — Егоров —
сообщил следователю, что это он изнасиловал чеченку перед тем, как
зарыть, — причем совершил надругательство «черенком саперной лопатки»,
которой позже рыл яму для тела... За что и был амнистирован. И так
продолжалось почти два года. Но в мае 2002-го, в силу некоторых нюансов
политической кухни (например, друзья Путина по международному
антитеррористическому альянсу стали давить на него именно в связи с
распоясавшимся от безнаказанности офицерством в Чечне: если это
«антитеррористическая операция», то почему так ведут себя
военнослужащие?), а также предыдущих грубых ошибок, совершенных
окружением Путина ради обеления Буданова и выползших вдруг наружу (когда
в дело вошел новый, молодой и очень талантливый московский адвокат
28-летний Станислав Маркелов, до этого известный тем, что вел первые в
России дела по терроризму и политическому экстремизму), — так вот, в мае
2002-го военный окружной суд Северо-Кавказского военного округа под
председательством судьи Виктора Костина развернулся совсем в иную
сторону и решил-таки покопаться в деталях, чего раньше себе не
позволял... И вот тогда не выдержал Егоров: человек — не механизм, ему
свойственно мучиться ложью и всем тем, чего насмотрелся в Чечне в 18—19
лет, чего подавляющее большинство не увидит никогда за долгие
десятилетия жизни... В июле 2002-го Александр Егоров, в тот момент давно
вернувшийся к себе домой, в Иркутскую область, публично заявил, что
девушку саперной лопаткой он не насиловал, показания дал под
давлением... А раз так, то насильником, как ни крути, получается элитный
офицер российской армии, увенчанный славой и самыми престижными
наградами страны... Впрочем, вернемся в 27 марта 2000 года.

Расплата по-нашему

Самое удивительное в деле Буданова то, что его решили арестовать, —
вторая чеченская война такова, что подобных историй много, а
арестованных офицеров единицы. И Буданов бы вышел сухим из воды, если бы
не случай — отсутствие 27 марта в Чечне его непосредственного
начальника генерала Владимира Шаманова, одного из самых жестоких
военачальников, «зверя» второй чеченской войны, командующего
группировкой «Запад». Дело в том, что по положению, действующему в
армии, разрешение на арест кого-либо из офицеров, а также на то, чтобы
военная прокуратура стала работать на территории воинской части, может
дать (или не дать, по своему усмотрению — принудить никто не имеет
права) только вышестоящий начальник. 27 марта Шаманов, друг и
единомышленник Буданова, был в отпуске, а его обязанности исполнял
генерал Валерий Герасимов — человек, сумевший сохранить офицерское
достоинство в предложенных страной обстоятельствах второй чеченской
войны. Утром ему доложили о случившемся. Генерал сам поехал в полк,
пустил туда сотрудников прокуратуры и разрешил арестовать Буданова. Тот
пытался организовать вооруженное сопротивление, но потом прострелил себе
ногу и сдался. Один из следователей, капитан юстиции Алексей Симухин,
сопровождал арестованного Буданова в полете до Ханкалы, на главную
военную базу, и рассказал, что, пока летели, полковник все спрашивал,
как ему быть, что «правильно» говорить... 28 марта труп Эльзы Кунгаевой
выкопали, обмыли и отдали семье... Буданов был уже в камере, вскоре
психолого-психиатрическая экспертиза признала его вменяемым и, значит,
подлежащим уголовному преследованию.

Ну, а дальше? Тут-то и началось «отбеливание». Так захотели в Кремле,
где поняли, что в «установлении диктатуры закона» в этом конкретном
случае зашли уж слишком далеко и что, если не остановить, общество
узнает такую правду об идущей войне, про которую до этого ему говорили
только то, что это кривда боевиков.

Захотели — и опять сделали большую методологическую ошибку. В деле
«отмывания» Буданова от уголовной грязи было решено пойти старым,
проверенным в советские времена путем. Полковнику была назначена вторая
психолого-психиатрическая экспертиза в Институте судебной психиатрии им.
Сербского в Москве, печально заменитом своей заказной — по заказам КГБ —
деятельностью во времена советской борьбы с инакомыслием. Председателем
комиссии по Буданову стала профессор-психиатр с 52-летним экспертным
стажем Тамара Павловна Печерникова. Та самая, чья подпись стоит под
«шизофреническими приговорами» самых знаменитых советских диссидентов
60—80-х годов. Таких, как Наталья Горбаневская (основатель и первый
редактор самиздатского бюллетеня правозащитников «Хроника текущих
событий», находилась в психиатрической тюрьме на принудительном лечении,
по заключению Печерниковой, с 1969 по 1972 г., в 1975 г. эмигрировала) и
Вячеслав Игрунов (в 1976 г. за распространение «Архипелага ГУЛАГ»
признан Печерниковой «невменяемым», много лет провел на принудлечении,
ныне депутат Госдумы нескольких созывов, многолетний сподвижник «Яблока»
и Григория Явлинского, директор Международного института
гуманитарно-политических исследований). Кроме того, отлично помнит
Печерникову по своим «делам» Владимир Буковский, один из самых известных
советских диссидентов, политзаключенный, журналист, писатель, доктор
биологии, с 1963 по 1976 г., с небольшими перерывами, находившийся
попеременно в тюрьмах, лагерях и спецпсихлечебницах — за публикацию на
Западе документов о фактах «деятельности Печерниковой» —
злоупотреблениях психиатрией в политических целях, обмененный в 1976 г.
на лидера чилийских коммунистов Луиса Корвалана и живущий теперь в
Великобритании. Свидетельствовала Печерникова со стороны обвинения (КГБ)
на процессе против Александра Гинзбурга (журналиста, члена Московской
Хельсинской группы, издателя самиздатского поэтического сборника
«Синтаксис», первого распорядителя Общественного фонда помощи
политзаключенным в СССР и их семьям, учрежденногоСолженицыным на
гонорары от издания «Архипелага ГУЛАГ», четырежды получавшего сроки за
диссидентскую деятельность, в 1979 г. высланного из СССР в обмен на
советских разведчиков, умер во Франции в июле 2002 г.).

И вот, уже в наши дни комиссия под руководством такой Печерниковой
признает Буданова невменяемым. Причем только на миг совершения
преступлений, а значит, уголовно не наказуемым за них. Однако вполне
вменяемым до и после него, значит, с правом возвратиться на военную
службу!.. Виртуозное выведение полковника из-под уголовной
ответственности и даже сохранение для него возможности быть в армии.
Конечно, это был единственный способ «отмыть» Буданова — и им власть
(президент, его администрация, Министерство обороны — «кураторы»
процесса) воспользовалась.

Однако, это получился и настоящий психиатрический абсурд нашего
времени, вызвавший, когда оказался обнародован, волну общественного
возмущения. По крайней мере, в Москве и европейских столицах. Стало
очевидным, что репрессивная советская КГБ-психиатрия сохранена и отлично
пристроена на «демократическую» службу. С чего бы это? Путину
посыпались вопросы, особенно активные из Германии (вмешался бундестаг) и
Франции: случайно ли появление именно Печерниковой в деле Буданова
спустя столько лет после падения коммунистической системы?

Ответ был, конечно, очевиден — история, как хроническая хворь,
склонна к рецидивам, и мы их получили... Так выполненная Печерниковой
заказуха получила далеко идущие политические последствия. Суд в
Ростове-на-Дону, который, казалось бы, должен был уже «завтра»
закончиться фактически оправдательным приговором, вдруг, по указке из
Кремля, «сегодня» (это было 3 июля 2002 года) полностью изменил ход
судебного спектакля (а временами это был, действительно, чистой воды
спектакль в пользу Буданова), отменил чтение приговора, усомнился в
правдивости экспертизы Печерниковой, назначил следующую и оставил
Буданова под стражей...

Эта будановская пока не-свобода — принципиальное событие нашего
времени. Во-первых, для самой армии, безусловно, превратившейся в Чечне в
политическую репрессивную структуру. Армия очень ждала, будет ли
прецедент на суде в Ростове-на-Дону? А значит, «можно ли» — как
Буданов?.. Когда Печерникова сказала: «Можно», — этот сигнал был
«правильно» понят в Чечне, где офицеры, находящиеся на свободе,
продолжают дело Буданова. В конце мая 2002 года (как раз когда была
обнародована экспертиза, оправдывающая полковника) в «зоне
антитеррористической операции» опять была серия похищений молодых женщин
с последующим убийством. 22 мая, например, в Аргуне, прямо из ее дома №
125 по улице Шалинской, на рассвете была увезена военными симпатичная
26-летняя учительница начальных классов Светлана Мударова. Как и Эльзу
Кунгаеву, жертву Буданова, ее запихнули в БТР прямо в тапочках и
халатике. Двое суток военные делали все, чтобы скрыть место, где они
держат похищенную учительницу. 31 мая ее изуродованный труп был
подброшен в развалины одного из аргунских домов... Это Печерникова
сказала — «можно»... Психиатры в нашей стране продолжают писать свои
экспертизы кровью безвинных жертв.

Во-вторых, исхода дела Буданова ждали, и ждут, люди Чечни. Если
победит полковник, а не правосудие, значит, по-прежнему нет надежд на
то, что Чечня будет территорией, где действуют российские законы, она
останется землей под пятой бандитов, и людям, там живущим, теперь нет
разницы, какую форму и чью зарплату получают эти бандиты. Главное, что
они убивают.